Спецоперация: что она означает на самом деле

Мы наблюдаем смену не только геополитической картины, но и идеологической – внутри нашей страны.



Чем дольше длится российская специальная операция на Украине – тем яснее становится: разлом произошел не только по линии идеологии.

Мы пытаемся отбить не Донбасс и не русский язык. Происходит нечто большее.

Во-первых, становится очевидно, что под угрозой оказалось единовластное – политическое и экономическое – влияние западного мира.


На авансцену вышел крупнейший игрок, «темная лошадка», Китай. И союз с Россией (любой, политический ли, экономический) – во-первых, прецедент в новейшей истории, а во-вторых, как я написала выше – угроза для западной политической монополии.

Но это только верхний, очевидный даже далекому от политики человеку, пласт.

Есть еще один, не настолько бросающийся в глаза, смысловой слой.

Все слыхали об украинской «декоммунизации», но как-то незаметно проходят нападки украинской правящей верхушки на РПЦ. А, меж тем, учитывая, что они действительно есть – можно смело говорить о разломе даже не религиозном, а цивилизационном.

Давно ясно, что западная и восточная Украина – это и без всякой религии – стычка двух цивилизационных подходов. Они достаточно ярко описаны в произведении Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба», пересказывать – дело неблагодарное и лишнее.

Но хочется отдельно остановиться на одном моменте: а каково, собственно, главное противоречие между условной западной и условной нашей цивилизацией?

В чем главное идеологичесткое преткновение?

Я читала свою ленту в соцсетях, эти бесконечные «нет войне» и «нет убийствам» и, кажется, нащупала. Поняла, в какой точке происходит главное расхождение.

Новейшая западная философия (идеология, этика) учит нас по сути одному соображению: самая высокая в мире ценность – человеческая жизнь. Точка. Нет ничего важнее и дороже, нет ничего ценнее.

Но русская история учит совершенно противоположному. Есть ценности, которые испокон в нашей культуре (литературе, других видах искусства) ставились и ставятся выше жизни.

Честь, например. Достоинство. Верность.

Я понимаю, что слова затерты до дыр, но за этими словами стоят неиллюзорные смыслы.

Я немало в своей жизни видела русских офицеров, людей, воевавших в горячих точках. И уверенно могу сказать – своей жизнью они дорожат меньше, чем перечисленным. И не оттого, что глупы или нравственно не дотянулись до западных ориентиров – скорее, наоборот.

Если писать крупными штрихами, я так примерно вижу картину. 30 лет назад моей стране показали то, что было недоступно: жвачка, джинсы, свободы, система ориентиров. И ориентиры эти – потребление, бытовой комфорт и деньги.

Все это пришло на смену советской идеологии, по сути, сломило ее. Я не буду здесь углубляться в рассуждения – хорошо это или плохо, просто констатирую факт.

Так вот сегодня происходит нечто новое: на место свободы, жвачки и утверждения тихой жизни сытого бюргера – приходит то, на чем, собственно, строилась история российского государства: честь, жертвенность, братство.

Абстрактные, но такие важные для жизни народа, категории, как бы пафосно это ни звучало.

То есть, мы наблюдаем смену не только геополитической картины, но и идеологической – внутри нашей страны. К чему это приведет – не берусь судить. Но так обычно рождаются империи.