Нам критически необходим инструмент, позволяющий различить особенности культурно-мировоззренческих кодов – и в первую очередь это касается нашей элиты. Несмотря на то, что верхний слой общества, надо признать, уже давно переформатирован не в нашу сторону, но народ в массе своей пребывает именно в том менталитете, в тех культурно-мировоззренческих кодах, которые формировались тысячелетиями – как кристаллы. Сегодня лидер нации Владимир Путин говорит именно теми кодами, которые идут изнутри народа, этим и объясняется феноменальная устойчивость его популярности на уровне простых людей. Сразу оговорим: простых – это значит ясных и понятных. Культурно-мировоззренческие коды и производимые ими ценности – это не какие-то там эфемерные установки. Коды и ценности суть то, что при восприятии порождает однозначные действия. Замахнулись на женщину – остановил, защитил; плачет ребёнок – помог, утешил; голодает человек – накормил, приютил и т.п. Ценность началом своим имеет культурно-мировоззренческий код. А он – как перфокарта. На ней пробиты установки, которые при восприятии событий или обстоятельств во внешней среде порождают однозначные действия. Это не какой-то там набор отвлеченных философских понятий, интеллектуальных концептов, это однозначный прицел, сквозь который происходит фокусировка на вещи, людей, события в соответствии с заложенными в нас кодами/ценностями. Следует вывод, что ценность и рассуждение о ценностях – несовместимы. Если ценность не порождает от вашего восприятия однозначных действий, то она и не ценность вовсе, но некая нечёткая сущность, которая сама по себе может трактоваться. Приведу примеры. Женщину бьют – а, может, она сама заслужила, ребенок плачет – это дело родителей, человек голодает – ему наверняка помогут, мне самому не хватает и т.п. Если есть колебания в оценке, присутствуют рассуждения, то эта ценность имплицитная, то есть, она себя ещё никак не проявила. Одним словом, ценность – это код, который порождает однозначное действие при восприятии определённого события. Именно по этой характеристике, как по перфокарте, можно определить, совпадает или не совпадает ценностный ряд. Если есть расхождения по иерархии кодов и ценностей, то возникает понимание что «человек не совсем наш» или «не наш вообще». Поступки человека, его проекции оценок на вещи, на людей, на события – это всегда точное прочтение кодов и ценностей. Если всё вышеизложенное принимается за основу, то чтение можно продолжить.
И тут возникает вопрос: если это так, то расстановка людей на должности, предполагающие принятия решений, не должна зависеть только от элементарных умений и навыков. Тут необходимы более тонкие основания. Ведь элитой как раз и являются люди, принимающие решения. Это не артисты, клоуны, спортсмены и т.п. Это всё развлекательный сегмент, богема. Элитарии могут не быть широко известны или популярны, но именно они вершат нашу коллективную судьбу существенными ежедневными решениями, управляя нормами нашей с вами жизни. Поэтому ценностные категории – первичны! У нас, на сегодня, по объективным наблюдениям, это вообще отсутствует в механизме принятия кадровых решений. Но даже если такая потребность осознаётся нашим политическим руководством, возникает резонный вопрос: «А как это сделать?». У нас же, вроде, нет идеологии. Прекрасно, но давайте тогда проверять на ментальное соответствие, которое зашито в наши глубинные культурно-мировоззренческие коды, производящие ценности. Как проверить? Нам необходима ценностная матрица – эффективный инструмент структурирования культурно-мировоззренческих кодов и ценностей, при чём как человека персонально, так и групп. Кроме того, чтобы она позволяла отслеживать колебания ценностных ориентаций во времени, в соответствие с переменчивым общественно-политическим климатом в стране и мире. Этот инструмент в идеале должен стать основой кадровой политики государства. И не только с точки зрения государственных должностей, но и по всему спектру профессий, отвечающих за демографическую политику, атмосферу в стране и её пространственное развитие, культурное пространство и др. Мы же с вами знаем, благодаря теленовостям, что у нас неумение управлять деньгами порождает отстранение от занимаемой должности. Но почему-то несоответствие ценностному каркасу никоим образом не рассматривается! А ведь это куда гораздо важнее экономических вопросов, поскольку в здесь речь идёт о стратегическом развитии нации. То есть, если мы рассматриваем умение управлять ликвидностью предприятия, а всё остальное игнорируем, то высшей ценностью нашего общества и элит являются деньги. Что ещё можно назвать критерием?! Охрана труда, сохранность имущества, пожарная безопасность – это то, что является объектом управления. А сохранность умов? А сохранность душ? Получается, деньги охраняем, тело охраняем, имущество охраняем, а содержательную часть оставляем беспризорной! Забыли, что первостепенной задачей является управление состоянием умов. А в результате всех логических цепочек получается, что мы теперь служим деньгам и накоплению «собственности»! Всё остальное – вне контура не только управления, но даже внимания, особенно в области ментального соответствия. Если мы этот вопрос не решим, то процесс формирования элит будет контролироваться не нами, как нацией, а следовательно и элита, в таком случае, не будет нам принадлежать. При таких установках элита всегда будет чуждой по духу, поскольку денежный ресурс сам по себе не является глубинной ценностью нашего народа.
Тогда что же является столпом русского сознания? Хотел бы начать своё рассуждение с некой сентенции, которая, на первый взгляд, кажется журналистской, но за ней стоит серьёзное исследование, проведённое нами в 2010 году в рамках президентского гранта. Русскому сознанию присущи три основные ценности – это правда, красота и сострадание. И все три они – явлены из самого совершенного ментального закона, совести, которая есть голос Творца в человеке. Все народы, исторически связавшие свою судьбу с Россией, пропитаны русской культурой, но при этом сохранили свою субкультурную и религиозную идентичность. Совесть, в данном случае, является внутренним регулятором, скрепляющим межличностные связи в группах, в мультигруппах, в макрогруппах, в народах и нации в целом. Диктатура совести – вот та скрепа, о которой все говорят, но никто доселе не сформулировал.
Внешний человек и незримое ценностное тело
Как помимо внешнего физического тела у человека есть и внутренний человек, так и у общества, как у коллективного тела, существует матричное ценностное тело. Подобно генетическому коду, который физическому телу человека задаёт определённую жизненную программу, такой же код существует и в ценностном матричном теле общества и подобществ. Оно присутствует незримо, и оно воспроизводится во всём. Мы живем в социуме, в котором есть свой темпо-ритм, свой набор действий. Это проходит для нас как будто бы фоном, но как только мы видим нарушение этого темпо-ритма или привычных действий, общество сразу реагирует на это в связи с несоответствием матричному ценностному телу: «Почему он так поступает, бросает окурок на тротуар?», «Почему он сморкается на стену?», «Почему он ругается матом?». Когда все действуют машинально, из матричного ценностного тела, для нас это нормально. Но на любое искажение ценностного тела мы реагируем мгновенно: «Ты кто, откуда, ты с луны свалился?», «Ты, что иностранец?», «Ты что, с ума сошёл?». Каждый человек, принадлежащий конкретной общественной сущности, каждое мгновение сканирует пространство вокруг себя на соответствие с матричным ценностным телом общества. Когда мы попадаем в другой мир, мы видим, что это другое матричное ценностное тело, для нас там всё в диковинку: темпо-ритм жизни, действия людей, движение транспорта, межличностное общение. Мы считываем в этом чужом пространстве, что можно, что нельзя и в соответствии с этим меняем модели поведения и роли. Таким образом, ценностное матричное тело влияет не только на способ существования индивида, но задаёт уклад жизни целого общества, народа, нации.
Восточное и западное
Для того, чтобы всё это понять и вместить, нам необходимо разобраться с общепринятыми клише – восточным и западным типом сознания. И ответить на вопрос, к какому из этих типов сознания принадлежим мы. Вообще географическое деление ментальных ценностных матриц не выдерживает никакой критики, поскольку на разницу влияет не география, а культура. Культура восточного типа сознания происходит от мифологии, которая отталкивается от прошлого: «Мы, нация тысяч и тысяч лет. Для нас сто лет как один день. Придёт день и всё к нам вернётся». Такое психофизическое самочувствие рождает внутренне-медитативное состояние – ожидание. Культура западного типа сознания отталкивается от настоящего. Этот тип сознания буквально препарирует происходящее, всё изучает, все сопоставляет, выводит в алгоритмы, алгоритмы – в технологии, технологии в комплексные решения… Этим и объясняется высокая технологичность западной цивилизации. Но деление на восточный и западный тип сознания весьма условно, поскольку по глубокой сути своей эти два типа устремлены к одному – к исправлению мира, того, что «во вне». Такой тип сознания реактивный и его можно было бы назвать мессианским. Культурологическая разница этих типов сознания лишь в том, что запад относится к низкоконтекстной культуре, а восток – высококонтекстной. В первом случае контекст не важен, а важен сигнал, действие: «Ничего личного, это бизнес». А во втором случае важен контекст для выстраивания отношений: собирается информация о человеке, формируется «дух дружбы» и только после долгих согласований выстраивается взаимодействие. Несмотря на то, что эти типы сознания по-разному проявляются, по сутевому своему вектору они одинаковы.
Совершенно очевидно, что представитель русской культуры не вписывается ни в восточный, ни в западный тип. Какой же он? Русское сознание отталкивается от будущего. Созерцательно-устремлённое сознание русского человека ищет полноту, где содержание и форма сбалансированы. Для него также одинаково важен, как и контекст, так и сигнал/действие. Этот тип сознания можно было бы назвать северным, поскольку и ареал русских открытий исторически проходил именно по северо-востоку. Но здесь важно задаться вопросом, а почему русские шли на север? Дело в том, что условному западному и восточному типу сознания необходима плотная социальная среда, в которую человек как бы упирается. Только за счет этого он устойчив и способен расти, отталкиваясь от неё. Именно с этим связана реактивность такого типа сознания. Кроме того, такая социально-коммуникационная плотность общения включает такой внешний социальный прямодействующий регулятор, как стыд, за счёт которого, человек может удержаться во внешнеупорном равновесии и общество в целом сохраняет свои нравственные устои. Типу же сознания внутреннеопорному, то есть русскому человеку, необходима социально-разряженная среда, поскольку внутренним регулятором для него является совесть. Такой тип косвенно действующего сознания всегда проактивный, поскольку, как известно, совесть не дремлет. Эти две опорные точки сознания «во вне» и «во мне» рождают совершенно два полярных типа мировосприятия: «я для мира» и «мир для меня», которые являются по отношению к друг другу антиподами. Первому типу сознания необходима реакция людей на него, второму – созерцание своего будущего и конструктивная напряженность, рождённая устремлённостью к нему. Первому типу необходимы условия для развития «во вне», и он живёт своей реакцией на них, второму – состояние мира «во мне», и его состояние всегда внутренне проактивно. Первый тип сознания должен постоянно обретать упор в близкой социальной дистанции, а второй равноудаляется от всех в поисках внутренней опоры и сбережения её. Мы сформулировали два типа сознания: внешнеупорный и внутреннеопорный, существенное «во вне» и сущее «во мне».
Матрица ценностей: лады и струны
Теперь рассмотрим, как это влияет на общество, в котором преобладает либо тот, либо другой тип. Дабы нам симплифицировать предмет рассмотрения, взглянем на общество сквозь призму строения человека – как на матричный ценностный организм. Как в человеке есть тело, душа и дух, так и общество имеет такое же строение, что логично, поскольку его образуют люди. Рассмотрим его структуру послойно. Тело общества – это экономика, политика, социум: его даже можно рассмотреть в бесконечных исследованиях, цифрах и графиках. Душа общества – это культура, идеология и мировоззрение: с этим всем можно ознакомиться даже при лёгком погружении. Дух общества – нравственные нормы, мифология и устремлённость, выраженная в религиозных ритуалах. Таким образом мы получаем три триады: базовая, экономико-социальная триада существующих сфер, срединная, культурно-мировоззренческая триада существенных факторов, высшая, нравственно-духовная триада сущих начал. Если исходить из утверждения, что дух творит себе формы, то мы можем рассмотреть, как тонкий мир, мир метафизический, мир духовный откликается на устремлённость общества и проецируется на мир физический, на существующее и осязаемое. Так происходит влияние высшей триады, через срединную, на базовую.
Произведем разметку этой матрицы знакомым всем способом гитарного грифа. Три триады у нас образуют девять ценностных слоёв-струн. Определим на этих струнах крайние пределы типов сознания. Внешнеупорный предел поместим слева, а внутреннеопорный – справа. От одного предела до другого струны, разделим на девять ладов, пронумеровав их от центра в разные стороны, в левую с отрицательным значением, а в правую от центра с положительным.
В левом столбике мы имеем проекцию сверху-вниз внешнеупорного типа сознания. Поскольку его предельное свойство мы определили как «мессианский» (струна 1), ввиду его устремлённости «во вне» и к исправлению мира внешнего, то нам необходимо выделить основополагающую компоненту этого сознания – онтологический квант, на который оно опирается. Такой компонентой является исключительность (струна 2). Далее идём по проекции… Исключительность не подразумевает принятие каких-либо иных форм, моделей, укладов, посему вся его мифология строится на нигилизме (струна 3). Нигилизм внушает такому типу сознания, что всё создано для него, посему он своё миропонимание, мироощущение, мировоззрение строит на принципе «мир для меня» (струна 4). Такое пользовательское отношение к миру формирует идеологию выгоды (струна 5). Идеология выгоды определяет культуру самовыражения (струна 6). Культура самовыражения задаёт индивидуалистический способ существования (струна 7). Индивидуализм сподвигает носителя такого типа сознания к доминированию (струна 8). Доминирование, что логично, обрекает человека на состязательность в обладании, что выражается в безудержном обогащении. По сути – это Аристотелева хрематистика (струна 9).
Ценностная матрица. Здесь, на основе собеседования, сформирован "ценностный аккорд" молодого человека 38-ми лет, находящегося на государственной службе (отмечен позициями (сверху - вниз): 5; 7; 10; 7; 6; 5; 3; 2; 3).
Теперь в крайнюю правую колонку вынесем проекцию ладов от верхнего к нижнему внутреннеопорного типа сознания, которую мы определили как «миротворческий» (струна 1). Данный тип сознания, ищущий мира «во мне», занят собиранием мирного духа, о котором говорил Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Суть этого собирания заключается в уготовлении и отдании себя на жертвенное служение тем духовным идеалам, которые носитель такого типа сознания созерцает и на которые он опирается (струна 2). Такая внутренняя коммуникация миротворца с Творцом рождает в нём совестливость (струна 3). Совестливость определяет его способ существования как «я для мира» (струна 4). Эта открытость миру заставляет его во всём руководствоваться пользой (струна 5). Такой подход вынуждает носителя такого сознания во всём искать смысл, поскольку без смысла он не может ничего делать и угасает, поскольку смысл ему необходим как импульс от мозга, идущий к мышце на сокращение, на действие (струна 6). Концентрация на внутренних объектах формирует общинность, поскольку социальная разрежённость требует радости общения (струна 7).
Далее здесь
Свежие комментарии