Иванов Алексей. Творчество. Сентябрь 2022 г. (Часть 4)

Визит к психиатру

Стыдно. Неудобно. Неприятно. Однако пришлось сегодня впервые в жизни обратиться к психиатру. Дальше терпеть было нельзя.
Пришел в больницу. Отстоял длинную очередь в регистратуру. Завел карточку. Отстоял длинную очередь в кабинет к врачу. Вошел. Сел поудобней в кресло. «Какие проблемы? » - спрашивает доктор. - Что вас беспокоит?» А я не знаю, как объяснить мой недуг, ведь я сам до сих пор в нем не разобрался. И все же попытался что-то сказать: «Понимаете, я не могу слушать музыку, любую музыку, вернее, некоторые эпизоды в музыкальных произведениях. Я проваливаюсь в них, как в какой-то омут, и начинаю ощущать Сверхвременное, Сверхсущее, Сверхъестественное. Я словно застываю в безумии, в параличе. Для меня все становится безразличным, бессмысленным, глупым, пошлым. Меня больше ничто не интересует, ничто не трогает. Прошлое, настоящее и будущее сливаются в одно и это единство срывает все границы, все пределы. Я не могу говорить, я не могу думать, я не могу заниматься работой. Я закрываюсь в своем кабинете и пытаюсь дождаться, когда это состояние закончится. Вот, собственно, все». Доктор улыбнулся, взял ручку, лист и начал медленно писать, говоря мне следующее: «Ничего страшного не случилось. Все нормально. Это в порядке вещей. Понимаете, наше сознание - механизм, в данном случае биохимический механизм, и не более того. А механизм иногда дает сбои. У Вас ведь есть машина? Раз в год Вы проходите техобслуживание? Вот и нам с Вами надо срочно его пройти. Сейчас я выпишу Вам таблетки, Вы должны будете их пропить в течение месяца. И еще уколы. Надо будет проставить внутримышечно. Да, еще теплые ванны для успокоения. Замечательная вещь! Купите все это в нашей аптеке вот по этому рецепту. Через месяц все пройдет!» Я взял рецепт и пошел в аптеку. А в голове вертелась мысль: наверное, Шеллинг был не прав, когда утверждал, что невозможно свести жизнь организма к химическим процессам в его органах, что есть нечто оживляющее его.


Нелепость

- Вот ты говоришь, что у жизни есть смысл. Так?
- Так.
- Докажи.
- Не могу доказать.
- «То, что мы не можем доказать – нелепо», - утверждал Спиноза.
- Замечательно! Но разве Бог Откровения не Творец нелепостей? Разве сотворение из ничего не нелепость? Нелепость – это чудо. Нелепость – это тайна. Нелепость – это то Неизвестное, что окружает нас, но в которое в силу своей ограниченной и смертной природы мы не способны проникнуть
- Надо же, как тебя прорвало. Религиозная хлестаковщина! Нет, так дело не пойдет. Ты можешь сколько угодно фантазировать, но если нет доказательства предмета, нет и самого предмета.

Варяги

Наш учитель истории любит использовать на уроках интеллектуальные игры, когда ученик в роли ученого-исследователя сам осуществляет научный поиск, сам работает с документами и создает собственную научную концепцию.

Сегодня на уроке мы изучали «призвание варягов». Учитель предложил нам придумать на основе фактов и источников разные версии происхождения понятия «варяги». Я решил использовать мифологию, так как считаю именно мифологию основообразующей в понимании поступков человека в раннее Средневековье.

Зашел в Интернет, посмотрел славянскую мифологию, заглянул в скандинавскую. Зацепился за один общий для них образ: «дети Сваранга». Оказалось, он находится в Старшей Эдде, в Песне о Харбарде. В ней скандинавский бог Тор воюет где-то на Востоке с великанами. Сваранг – в переводе с древнескандинавского – «темный», «мрачный», «тяжелый». В скандинавской мифологии Сваранг – представитель семейства ётунов. Ётуны – неистовые великаны, правнуки Имира, возникшие из его крови. Имир – первое живое существо, из которого был создан этот мир. А вот образ Имира по мнению некоторых скандинавских ученых родственен образу индоиранского Ямы-Йимы – бога смерти и справедливости, осуществившего первое в истории жертвоприношение-самопожертвование, которое стало основой мира. В «Авесте» и в «Видевдаде» Йима – солнечное божество, но в то же время и первый пророк, к которому обратился Ахурамазда со своим Откровением. Он призывает Йиму стать защитником и хранителем мира и построить Вару, где бы на время длинной зимы спрятались все живые существа. Уже отсюда можно легко вывести понятие варяги. Это воины-защитники. Удивительно, но и Сваранг также восходит к древнеиндийской мифологии. «Сварга» на санскрите – «небо», «небесный», «идущий на небо». А в «Авесте» есть еще и птица Варагн, соответствующая по одной из интерпретаций соколу. Отсюда сокол-рарог – сакральный тотем варягов (ободритов и вагров). Отсюда столица ободритов Рерик. Отсюда сам Рюрик.

Итак, кто же такие варяги, исходя из всего сказанного? Древнейшая каста воинов-солнцепоклонников, военный орден, исповедующий религиозные истины Сварога, Хорса и Семаргла, тотемом которого являлся пикирующий сокол. Это утверждение, этот вывод можно соединить и со скандинавскими этимологиями Сваранга. Когда «носители теологемы Тора» столкнулись на востоке с орденом Сварога, они по-своему объяснили и определили мифологический статус чужого бога. Для викингов он стал мрачным, злым, темным великаном-ётуном. Отрицательная интерпретация скандинавами Сварога-Сваранга вполне естественна и является доказательством верности моей концепции.

Бог и противоположности

Бог не гасит противоположности, как об этом думали Гаудапада и Шанкара, Бог не снимает противоположности, как об этом писали Шеллинг и Гегель. Бог любит противоположности и создает из них умопомрачительный узор бытия, который нам не постичь, которым мы можем лишь восхищаться.

Великий философ Запада

Именно сорняк ведет самую мудрую жизнь.
Жиль Делёз
- Завидую тебе, ты же беседовал с великим философом Запада.
- А я завидую тебе, ты не беседовал с великим философом Запада.
- Шутишь?
- Ирония – это единственное, что у меня осталось от мировоззренческого европоцентризма.
- Расскажи, как это было.
- Никак. Случайно. Моя работа по Достоевскому кому-то там понравилась, меня пригласили на научную конференцию. Долго ждал разрешения на выезд во Францию, практически потерял надежду. В состав советской делегации включили в самый последний момент. Я давно мечтал о Франции. Мечтал побывать на могиле Сергия Булгакова, на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Нас очень тепло встретили. А тут она – обожающая русскую литературу, влюбленная в Достоевского. Ее муж – великий философ Запада, мудрец и шизофреник в одном лице. Вернее, играющий роль шизофреника, играющий в игру с истиной, играющий в игру с Богом. Я это сразу понял. Ну и состоялся наш разговор в одном из открытых кафе с видом на Эйфелеву башню.
- И что он тебе сказал?
- Начал с того, что он – это не совсем «он», что он – это в большей степени «они», то есть в нем «их» много. Я уже тогда знал несколько его философских работ, поэтому не удивился сказанному. Просто спросил: как у «вас всех» дела, как «вам всем» здесь во Франции живется, давно ли «всех вас» избавили от плоти гадаринских свиней?
- Что-о-о? Ты Делёза назвал свиньёй?
- Делёза? Господь с тобой! Не было Делёза, были они – духи тьмы.
- Хорошо. И о чем «они» говорили?
- У-у-у, о многом. Например, о первичной ризоморфной жизни, доэдиповой, досоциальной, доисторической, которая скрыта в каждом из нас. Она священна и сакральна, она блаженна и божественна. Она по ту сторону добра и зла, она не имеет границ и пределов. И вот в этом бурном потоке беспричинной жизни, беспричинного становления образуются или «фашизируются» некие застывшие формы, заторы, тупики, все многообразие сущего: звезды и планеты, растения и животные… и самая уродливая форма – человек. Самая уродливая, ибо сильнее всех насилует, искажает, извращает чистую жизнь. Чистый светлый поток становления субъективируется, означивается, выхолащивается, опустошается, пропускается сквозь чудовищный механизм Эдипова комплекса. Наша задача – освободиться от страха, стыда и вины. Наша задача – снять все границы и пределы, все правила и запреты и вернуться в «состояние зверя», ибо только оно самое истинное, самое сущностное.
- В состояние Зверя? Это в религиозном смысле?
- Ах, если бы. Я сначала тоже так подумал. Но нет, в обычном смысле – в смысле крысы.
- Крысы?
- Да, представь, очень удачная форма жизни, с эволюционной точки зрения более адекватная самой жизни, чем человек.
- Это он тебе говорил? Никогда бы не подумал. А еще что?
- Самые сокровенные свои мысли: «нет субъект-объектного отношения, есть только множества, интенсивности, нити, ткань, серая масса, сетка»; «в этой ткани нет точек, только линии»; «обманывает глубина, глубина иллюзорна, все происходит на плоскости»; «мы должны выступать против сверхозначивания, против власти означающего, против власти субъекта, против эдиповых возрождений, против фашистского отвердения»; «сорная трава - наш идеал, уподобимся пырею»; «муравьи наиболее адекватны жизни, пчелы уже ее извращают и уродуют»; «оса и орхидея»; «циркуляция интенсивностей»; «взрывы гетерогенных серий»; «сеть апараллельных эволюций»; «все закупорено, все закрыто и нет выхода для самых острых желаний»; «любое блокирование желания есть фашизация, любое означивание и субъективация есть тупик»; «затвердевшие, застывшие территориальности»; «взрывать страты»; «множества интенсивностей»; «гегемония означающего»; «машинная сеть конечных автоматов»; «означивание по модели дерева»; «именно сорняк ведет самую мудрую жизнь».
- Но ты же понимал, что это не безумие? Ты же отдавал себе отсчет в том, что это сознательно выбранный способ философствования в эпоху постмодерна?
- Конечно понимал! Конечно понимал, что это именно безумие, выбравшее человека в качестве способа философствования. Фуко и Деррида в своем споре остановились на границе бездны, не рискнули в нее заглянуть, а здесь сама бездна осчастливила нас своим взглядом.
- Ну а ты-то, ты-то, что говорил?
- Говорил, наверное, глупости с точки зрения «бездны». Говорил, что ваша борьба с капитализмом коррелятивна самому капитализму и потому есть все тот же капитализм. А вот мой дед взял реально и уничтожил капитализм. Говорил, что борьба ваших многочисленных учеников с фашизмом коррелятивна самому фашизму и потому есть все тот же фашизм. А вот мой отец взял реально и уничтожил фашизм, и освободил вас от фашизма. То, во что вы только философски играете, мы осуществляем реально в истории. Мы реально живем, вы же всего лишь имитируете жизнь.
- Ничего себе! Какая критика! И что же на это ответила «бездна»?
- Ничего не ответила. Таракан ей помешал ответить. Таракану вдруг вздумалось покуситься на пирожное моего собеседника. А собеседнику почему-то это не понравилось. Он попытался уничтожить воришку. Один удар, второй …мимо! Я этим сразу же воспользовался: «Вот, - говорю, - ваша борьба с капитализмом и фашизмом здесь и закончилась. Зачем вы убиваете эту самую совершенную форму жизни? А ведь она по возрасту старше динозавров и, без всякого сомнения, переживет человека». Но тщетно! Мой собеседник меня не слышал. Следующий его удар пришелся по пирожному. Куски шоколадного крема создали абстракционистский шедевр на его футболке. «Вы – человек далекий от философии, - заявил он мне, - чтобы понять мою философию, вам необходимо пройти путь от Фалеса до Бергсона».
- А ты?
- Я сказал, что иду другим путем, более длинным: от Иова к Достоевскому. А еще спросил, не желает ли мой собеседник в своей жизни на себе испытать свои чудесные изобретения: «машину желаний», «тело без органов», «ризому»? Но он ничего мне не ответил. Просто встал и ушел.
- А что бы он, собственно, мог тебе ответить?
- Это легко представить. Если ты говоришь от имени бездны, то по определению не должно быть бинарной логики, не должно быть вообще логики, не должно быть ничего человеческого, гуманистического, антропологического. Значит, ответом мне был бы какой-нибудь вербальный бред. Но не бред в своей психологической сущности, на который философ не способен, а жалкая, бездарная стилизация бреда, очередная интеллектуальная игра оторванного от Божественного Истока человеческого разума.
- Да, здесь ты точно подметил!

Зеркала

Серьезному историку всегда интересно наблюдать, как два исторических источника, два текста помогают друг другу высветить правду, определить истину. Они не просто указывают на одно и то же историческое явление. Они устанавливают между собой некое коммуникативное отношение, словно два зеркала, отражающие не только реальность, но и друг друга.

Возьмем Тацита, его «Германию», и возьмем нашу «Повесть временных лет». Эти тексты возникли в разных дискурсах, в разных традициях, в разных эпохах. Их авторы работали независимо друг от друга, не имея возможности договориться друг с другом. Посмотрим, какой народ в этих текстах поставлен рядом с англами-англиями-англянами. Вот у Тацита: «Обитающие за ними (лангобардами) ревдинги, и авионы, и англии, и варины, и эвдосы, и свардоны, и нуитоны защищены реками и лесами. Сами по себе ничем не примечательные, они все вместе поклоняются матери-земле Нерте, считая, что она вмешивается в дела человеческие и навещает их племена». Вот у Нестора: «По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской». Беспристрастному ученому очевидно, что между «варинами» в первом случае и «варягами» во втором возникает смысловая связь, смысловое единство. Если «варины» Тацита и «варяги» Нестора живут рядом с континентальными англами, то логично предположить, что здесь один народ, который эти два фонетически близких этнонима обозначают. «Англы» в данном случае выступают в качестве посредника, связующего звена между «варинами» и «варягами». Определив их тождество, мы можем теперь привести и еще несколько исторических источников, уточняющих географическое положение этого народа. Вот пишет Плиний Старший: «Германские племена распадаются на пять групп: вандилиев, часть которых составляют бургундионы, варины, харины, гутоны…» Вот пишет Прокопий Кесарийский: «Варны осели на севере от реки Истр и заняли земли, простирающиеся до северного Океана и до реки Рейна, отделяющих их от франков и других племен, которые здесь основались».

Но допустим варины-варны не варяги, тогда почему Плиний Старший, Тацит и Прокопий Кесарийский не упоминают рядом с англиями варягов, и почему Нестор не упоминает рядом с англянами варинов? Ответа нет! Значит наше предположение не верно!

Итак, зеркала расставлены. Пусть теперь историки, исповедующие норманнскую теорию, попытаются разбить их, если, конечно, не побояться изрезать себе руки.

Другое «человечество»

Вчера общался с сумасшедшим. Эту возможность предоставил мне мой одноклассник, работающий психиатром в психоневрологическом центре. Ему необходимо было правильно поставить диагноз. А как это сделать, если пациент - профессиональный философ? Как определить безумен он или просто философствует? Здесь мог внести ясность только специалист. Вот таким специалистом и оказался я, имеющий философское образование, преподающий философию в педагогическом институте.

Наш пациент находился в научной командировке в Европе и уже там стал вести себя неадекватно. Он смеялся над незнакомыми людьми, привязывался со странными вопросами к коллегам, устраивал допросы, что-то все время доказывал, что-то опровергал, в конце концов, попал в полицию, его насильно депортировали из страны пребывания и передали нашим соответствующим службам. Те в свою очередь направили философа на обследование в психбольницу.

Я не стал ходить вокруг да около, играть в психологические игры. Философ философу глаз не выклюет. Философский бред в условиях постмодерна вполне мог сойти за философию. Мне захотелось помочь собрату и вытянуть его из психушки. Разумеется, он рассказал мне, что с ним случилось.

«Сначала все было нормально, я посещал лекции, участвовал в конференциях, выступал на семинарах. Но потом что-то стало происходить. Нет, не со мной, а с другими. Не со всеми, конечно, но со многими. Почему-то мне стало казаться, что окружающие меня люди – не люди. Чего-то в них не было, чего-то не хватало. Понимаешь, самого главного, самого существенного, что делает нас людьми. Сказал бы я, что души, но ошибусь. В самой душе чего-то не хватало, какой-то основной ее структуры. Да, верно, в них не было человеческой структуры, жестко формирующей и вертикально выстраивающей хаос внутренней жизни. Именно данная структура в нас создает условия для понимания духовного верха и низа, сакрального и профанного. Они напоминали животных, до поры, до времени играющих в людей. Смешно, но я пытался им об этом сказать. А они объясняли мне, что внутренняя структура, внутренняя целостность есть система подавления, есть духовный тоталитаризм и фашизм, что от всего этого следует уже давно освободиться. Необходимо уничтожить в себе любую структуру, любую внутреннюю систему, любую иерархию, уродующую изначальную жизнь, изначальное предбытие, изначальное первичносущее. И начать следует с «эдипова комплекса», канализирующего жизненные потоки, распределяющего социальные маски и роли, навязывающего нам биполярную схему полов. Только тогда почувствуешь абсолютную свободу и насладишься бесконечной полнотой желаний. Я позволил себе открыто критиковать их, спорить с ними, троллить их, обвинять их в уподоблении животным. О, восхищаясь их религиозным прошлым, я обращал их внимание на великие христианские идеалы. И самое главное: на то, что за их философскими играми и психологическими экспериментами стоит некая Сущность, некий Темный Дух, вознамерившийся уничтожить Творение Божье, созданный Богом Узор Бытия. Они не стали долго меня терпеть, они объявили меня человеком, несущим опасность для их «толерантного» и «свободного» общества. В итоге я был арестован и приговорен как диссидент к высылке за границу «цивилизованного мира». Через неделю меня публично объявили сумасшедшим и передали нашим правоохранительных службам».
- Ну что? – спросил меня после разговора мой одноклассник, - какой диагноз поставим сумасшедшему?
- Очень необычный, – ответил я ему, - попытался защитить Образ Божий, давно утраченный нами!



Часть 5