Почему – скажем ещё раз – формируемое идеологией отношение индивида к реальности с необходимостью должно быть «неправильным», иллюзорным, воображаемым? Потому, что в классово антагонистическом обществе, господствующий класс, то есть класс эксплуататоров не может позволить классу эксплуатируемых «правильно», адекватно оценивать свое отношение к установленным экономическим, социальным и политическим порядкам, ибо в таком случае воспроизводство всех этих порядков оказывается, как минимум, под угрозой срыва.
Однако идеологическая индоктринация (навязывание неадекватного (воображаемого) отношения индивида к реальности) не будет эффективной при топорных методах её осуществления. Индоктринирование – достаточно тонкая работа, успех которой достигается тем сложнее, чем более развито критическое сознание объекта индоктринации. Не удивительно, что с общим развитием личностного сознания и уровня профессиональной подготовки рабочей силы (что диктуется необходимостью эффективного участия последней в технологически все более развитом капиталистическом производстве) производителям идеологии (де факто стоящим на службе у господствующего класса) приходится работать все тоньше и все более завуалировано.
Альтюссер не готов классифицировать и, тем более, обстоятельно проанализировать весь спектр техник и приёмов, которые характерны для современного уровня развития идеологической индоктринации, однако он обращает внимание на весьма значимые – можно сказать, ключевые моменты идеологического индоктринирования.
В частности, Альтюссер обстоятельно разбирает то, что он называет материальным существованием идеологии.
Идеологически индоктринированный человек, рассуждает Альтюссер, не просто верит в бога или в долг, справедливость и т. д. Главное, он участвует в практиках, которые основываются на вере в бога или в долг, справедливость и т.д.
При этом, само участие в такого рода практиках, скроенных по лекалам соответствующего идеологического аппарата, во многом конституирует идеологически индоктринированную веру индивида (Альтюссер здесь вспоминает Паскаля, который говорил: «Встаньте на колени, прошепчите молитву – и вы уверуете»).
Таким образом, обнаруживается, что наличие неразрывной связки: «идея, владеющая человеком» – «действие, совершаемое человеком» (связки, которая работает и в прямом, и в обратном направлениях), позволяет влиять на процесс идеологической индоктринации посредством контроля за действиями индивида, направляя последние в то русло, которое подразумевается фактом принятия соответствующей идеологии.
Идеология, – подчеркивает Альтюссер, – предписывает некую материальную практическую деятельность, регулируемую материальными ритуалами, и эта практическая деятельность существует в материальных поступках субъекта, действующего в полном сознании и в согласии со своими верованиями.
Действительно, совершение любого действия (даже ритуального характера) имеет для индивида свою «цену». В эту цену входят как прямые издержки данного действия, так и т.н. альтернативные издержки, обусловленные не-совершением индивидом других (возможных в данной ситуации) действий, которые оказались не реализованными как раз в силу того, что было принято решение совершить именно это – определенное – действие.
Соответственно, можно осуществлять непрямое (скрытое) управление процессом идеологической индоктринации, если есть возможность влиять на цену действий совершаемых/не-совершаемых индивидом в силу принятия/не-принятия им соответствующей идеологии. Поощряя (уменьшая цену) действия, вытекающего из принятия индивидом данной идеологии, и наказывая (увеличивая цену) действия, несовместимого с занятием индивидом данной идеологической позиции, промоутер данной идеологии повышает эффективность проводимой идеологической индоктринации.
Действительно, господствующий класс, руководствуясь и прикрываясь соответствующей идеологией, может устанавливать (и реально устанавливает!) социально значимые «правила и порядки», формируя, тем самым, определенную «систему цен», задающую для индивида «ценовой ландшафт» его текущей деятельности. И индивид, принимая (зачастую на бессознательном уровне) решение о своих действиях (например, участвовать или не участвовать в некой публичной акции), не может не учитывать имеющуюся ценовую диспозицию, решающее влияние на которую оказывает именно господствующий класс.
Задавая (воображаемое) отношение индивидов к реальным условиям своего существования, идеология призвана конституировать индивида как субъекта, которому предписывается соответствующее функционирование. Идеология, – пишет Альтюссер, – “действует”, или “функционирует”, таким образом, что “вербует” субъектов в среде индивидуумов (она вербует их всех) или “трансформирует” индивидуумов в субъектов (она трансформирует их всех) …
Такая «вербовка» индивидов как субъектов рассматривается Альтюссером в модусе обращения (в качестве иллюстрации Альтюссер приводит пример религиозной идеологии христианства). Но – замечает Альтюссер – похоже, что обращение к индивидуумам как субъектам предполагает “существование” Другого Субъекта, единственного и самого главного, во Имя которого религиозная идеология обращается ко всем индивидуумам как к субъектам.
Действительно, надо понимать, что само Обращение к индивидам, вербующим их как субъектов, призванных совершать соответствующие действия, также есть действие, которое может осуществить только некий субъект действия. Последний и определяется Альтюссером как Субъект.
При этом, следует заметить, что вербовка индивидов как субъектов только тогда может быть эффективной, если по результатам вербовки происходит Воздаяние (соответственное – для обратившихся или завербованных, и соответственное – для не-обратившихся, то есть, не поддавшихся вербовке). Воздаяние также есть действие, предполагающее наличия субъекта этого действия. И в силу непосредственной корреляции между действием Обращения и действием Воздаяния надо признать, что конечный субъект обоих типов действия един – это и есть Субъект (в терминологии Альтюссера).
Почему, однако, перо Альтюссера единого Субъекта, ответственного как за действие Обращения, так и за действие Воздаяния по отношению ко всей массе конкретных индивидов, вербуемых как субъекты, пишет с заглавной буквы? Да потому, что Он в своём всеобщем Обращении един и тотален для всей этой массы вербуемых. Более того, Он, будучи в состоянии осуществить Воздаяние, обнаруживает себя (по крайней мере, презентует себя) как всемогущего. Все эти смыслы и призвано отразить Его определение как Субъекта, Субъекта с большой буквы.
Очевидно, что в рамках религиозной идеологии христианства Субъектом Обращения и Воздаяния может быть только Бог.
Однако, если спуститься с небес на землю и рассмотреть Субъекта, который просвечивает через доминирующую идеологию в классово антагонистическом обществе, следует сказать определенно: таким Субъектом может быть – и на самом деле является! – его величество Господствующий класс.
Подведём некоторые итоги. Чему же нас учит история аналитического рассмотрения феномена идеологии.
Во-первых, в явном виде обнаруживается ключевая функция идеологии. Идеология выступает как концептуально выстроенная и ценностно окрашенная система представлений, обеспечивающая «консенсус согласия» в классово антагонистическом обществе.
При этом идеология в классово антагонистическом обществе неизбежно оказывается формой «ложного сознания». Неизбежная иллюзорность или ложность (нечестность) идеологии обусловлена ключевой задачей последней, призванной камуфлировать под справедливое, а на самом деле далекое от справедливости, устройство классового общества.
Важно понимать принципиально коммуникативный модус идеологии, функциональной целью которой является отнюдь не построение «истинной» картины мира, но, прикрываемая заверениями во владении «истинной» картиной мира, вербовка индивидов как субъектов деятельности, которую желает «вменить» этим индивидам скрывающийся за идеологией, но неизбежно в ней просвечивающийся Субъект – проводник и бенефициар данной идеологии.
Идеологическая индоктринация индивидов (их вербовка как субъектов определенного – желаемого Субъектом – типа деятельности) обеспечивается за счет выстраивания не только и не столько соответствующего дискурса (модус Обращения), но и вполне определенного праксиса, конституирующего для абитуриентов идеологической индоктринации «цены» их возможных действий в целях поощрения «идеологически правильных» действий и наказания за действия «идеологически неправильные» (модус Воздаяния).
Субъектом, то есть проводником и бенефициаром доминирующей в классовом обществе идеологии, является господствующий класс, поэтому борьба за власть, то есть свержение господствующего в данный момент класса предполагает и разоблачение, де-конструкцию, дискредитацию доминирующей идеологии.
Таким образом, выявляются важнейшие черты идеологии как, в первую очередь, защитного оружия, господствующего – капиталистического – класса, ведущего – в том числе и на идеологическом фронте – яростную борьбу за сохранение своей гегемонии. При таком подходе акцентируются, в первую очередь, морально негативные черты идеологии, подчеркивается, что господствующая в классовом обществе идеология есть иллюзорное, по сути – ложное, а по интенции формирования и поддержки – лживое сознание.
В то же время достигается понимание, что мобилизация угнетенных для борьбы с угнетателями также требует идеологии, провайдером которой в массы выступает революционная политическая партия. Революционная идеология идеологична в том смысле, что она также вербует субъектов (только уже революционного) действия посредством соответствующей идеологической индоктринации, за которой просвечивает уже иной Субъект, трактуемый (на уровне мистифицирующей декларации) как Высшая Справедливость, но осуществляющий процедуры соответствующих Обращения и Воздаяния руками вполне конкретных революционеров-активистов.
Однако здесь возникает «неудобный» вопрос: можно ли привлекать на поддержку благого (поскольку революционного) дела заклейменную (по крайней мере, марксистами) как ложное и лживое сознание идеологию? Постановка такого вопроса обнаруживает достаточно двусмысленную концептуальную ситуацию.
С одной стороны, если мы хотим обеспечить «консенсус согласия» в обществе «рука неизбежно тянется к пистолету», мысль об использовании для этой цели Идеологии, пусть и являющейся иллюзорной формой сознания, выступает как весьма привлекательная (эту, по существу, мысль и озвучивает Владимир Соловьёв в стиле «Карфаген должен быть разрушен»). В рамках следования этой мысли и возникает представление о, своего рода, «нормальности» иллюзорных форм сознания, как в смысле их необходимости для поддержания любого социального порядка и обеспечения устойчивости любой социальной кооперации, так и в смысле некорректности их критики с позиций истинности. При этом производится своего рода концептуальное микширование негативной коннотации, исторически сопровождавшей использование понятия «идеология». В частности, последняя может даже начать определяться как просто «набор убеждений о правильном устройстве общества и о том, как это устройство может быть достигнуто» [Erikson, Tedin 2003: 64].
С другой стороны, остаётся вполне правомерным сомнение: а может ли Идеология как форма ложного сознания обеспечить действительно эффективный и достаточно устойчивый «консенсус согласия» в обществе? Не правильнее ли, сохраняя негативную коннотацию понятия «идеология», характерную для марксисткой трактовки идеологии, и учитывая весь опыт разработки идеологических форм, признать априорно невысокой стратегическую эффективность любой Идеологии как иллюзорной (а значит, так или иначе, но включающей в себя обман) системы представлений? Есть основания утверждать, что выстраивание стратегического – долгосрочного и действенного – общественного согласия (обеспечивающего и соответствующий мобилизационный потенциал) должно базироваться не столько на использовании Идеологии как своего рода психоконцептуального оружия, сколько на следовании принципу честных договорных процедур [Сергеев 1999], принципу, отвергающем любой обман, даже сулящий тактический выгоды.
Литература
Альтюссер Л. 2011. Идеология и идеологические аппараты государства. – Неприкосновенный запас. 2011, 3(77). – Доступно: http://www.zh-zal.ru/nz/2011/3/al3.html
(проверено: 26.01.2022.)
Андерсон П. 1991. Размышления о западном марксизме. На путях исторического материализма. М.: Интер-Версо. 272 с.
Баллаев А.Б. 1998. Проблема идеологии в творчестве Карла Маркса. – История философии. Вып. 3. М.: ИФ РАН. С. 55 – 74.
Маев Г. Грамши о гегемонии. – Доступ: https://avtonom.org/old/lib/theory/gramsci.html (проверено 05.03.2019)
Маркс К., Энгельс Ф. 1955. Немецкая идеология. – Сочинения. Т.3. М.: Государственное издательство политической литературы. С. 7 – 544.
Сергеев В.М. 1999. Демократия как переговорный процесс. М.: МОНФ. 148 с.
Erikson R.S., Tedin K.L. 2003. American Public Opinion. 6th ed. N.Y.: Longman.
начало
Михаил Черников
Свежие комментарии